Спустя несколько дней

Ожидая прилета Главного, Дебора ходила по прибрежному песку и рисовала босой стопой линию, вела ее от одного ствола пальмы до другого, будто бы на нее можно было нанизать безумные события прошлых дней.

Главный сподобился поговорить с ней лично. Не угрожал, не выговаривал, его тон был спокойным, будто бы ничего не случилось, но Дебора подозревала, что эта тишина — не утреннее безветрие, а око циклона. С огромной вероятностью Главный сперва еще раз внимательно ее расспросит, после чего она просто не проснется – остановится сердце или случится кровоизлияние в мозг. А может, она отправится плавать, утонет, и поеденный креветками труп через несколько дней прибьет к берегу.

Правильнее было собрать вещи и сбежать, но куда отсюда денешься? Потому Дебора наслаждалась последними часами жизни – пила вино (в меру, конечно), купалась, ныряла, нежилась на солнце. Но все равно не оставляли мысли, что же вчера случилось на острове и можно ли было предотвратить беду.

Не странное крушение вертолета, на котором улетел Бернард Барух (интересно, тот самый Бернард, так преуспевший в омоложении, или его сын, названный в честь отца?), не давало ей покоя. Она не могла понять, откуда в кустах взялся окоченевший труп телохранителя. Если бы он не начал пованивать на жаре, его бы не нашли так быстро. Она своими глазами видела, как этот парень полез в вертолет вслед за боссом. Можно было бы предположить, что его выбросили из вертолета за какую—то провинность, но телохранитель не падал с высоты – повреждений на теле не было. Ему вскрыли аорту острым ножом, когда он ел ягоды, и он умер, а ягоды так и остались в пищеводе.

Но кто тогда был с Барухом? Единственная версия, похожая на правду – брат—близнец убитого.

Но все равно кое—что не сходилось. Дебора всю ночь изучала записи с камер наблюдения и нашла те, где молодой телохранитель ждет босса у закрытых ворот, разговаривает с местной охраной, потом идет есть ягоды, исчезает в тени и выходит из тени как ни в чем не бывало. Она тысячу раз пересматривала эту запись, и ей показалось, что, выйдя из тени, парень двигался иначе, более настороженно, постоянно озирался. А затем встал возле ворот, как изваяние, и замолчал, хотя до того приставал к охране с расспросами.

Как будто его подменили! Но кто и как? Нет, невозможно провернуть целую операцию, какая и ЦРУ вряд ли по силам, у нее под носом!

Сначала парень подопытный сбежал, теперь вот это…

С парнем тоже было странно – он точно умер, его сердце не билось! Но потом восстал из мертвых, камеры—то его зафиксировали! А дальше? Действительно ли – утонул? Охранники с тепловизорами прочесали все джунгли, все постройки – его и след простыл. Возможно ли, что он нашел способ укрыться от тепловизора?

Она перечитала все источники информации о свойствах тепловизоров и рассказы вояк – нет, в лесу точно невозможно, а в помещениях беглеца точно нет, там проверили каждый сантиметр!

Теперь носитель этот… Интересно, действительно ли Барух увез то, что бесценно? Она допытывалась у научных сотрудников, но ей так и не сказали. Увез – ха—ха! Его вертолет упал в море вместе с носителем!

При личной беседе Главный почему—то все больше расспрашивал о сбежавшем подопытном, причем не выговаривал – просто слушал, задавая наводящие вопросы: а точно ли сердце не билось и температура тела снизилась? А не мог ли поддерживать такое состояние? А не вел ли он себя странно, когда прилетел на остров?

Дебора вздохнула. Ей шестьдесят один, она много всего повидала и славно пожила, не всем дано так пожить и столько испытать. Наверное, пора расстаться с жизнью, но как же не хочется!

В тихий шелест волн, ласкающих берег, влился мерный рокот, то исчезающий, то нарастающий. Дебора вскинула голову, поискала в сереющем вечернем небе точку вертолета, не нашла и выдохнула облегченно. Неизбежность откладывается, есть еще несколько минут жизни.

— Мисс Оконджо! – позвал охранник, шагающий по асфальтовой дорожке и едва видимый в предзакатной серости. Сообразив, что Дебора его заметила, он помахал рукой и крикнул:

— Мистер Смит будет с минуты на минуту!

— Уже иду! – бодро ответила Дебора, завязала пляжный платок вокруг талии и поспешила к себе.

Даже если опоздает к Главному – уже плевать. Шагая босиком по асфальту, она о чем только и пыталась предвидеть, как ее убьют, и торговалась с судьбой. Даже проскальзывали мысли, что она готова остаток дней замаливать грехи в монастыре и пожертвовать состояние нищим в обмен на жизнь… Но вспоминая все преступления, на которые она закрыла глаза, Дебора понимала, что и тысячи лет покаяния мало. И если есть ад, то ее сто процентов ждет котел, где вариться ей заживо тысячи лет.

Но если существуют другие силы и возможность с ними договориться, Дебора попытается.

Вертолет она встречала в костюме цвета кофе с молоком и черной блузе, в элегантной бежевой шляпке с искусственной черной розой на боку, украшенной крупным фионитом. Когда машина пошла на снижение, шляпку сорвало с головы Деборы, и охранники наперегонки бросились ее ловить.

Деборе было все равно, она широко распахнутыми глазами смотрела, как все медленнее вращаются лопасти вертолета, как из брюха без сопровождения выходит босс всех боссов. Джефф Безос. «Какое непростительное легкомыслие», — думала Дебора, глядя на приближающегося Безоса, но комментировать его решение не брать охрану не стала – мало ли что им движет. Может, он хочет продемонстрировать, что полностью ей доверяет, и на острове ему опасаться нечего?

— Добрый вечер, мистер Безос, — прокричала она, двинулась навстречу.

В этот момент к ней подбежал охранник, глянул на Безоса, выронил шляпку, вытянулся в струнку и вытаращился перед собой.

Безос вскинул руку в приветственном жесте и сразу перешел к делу:

— Мне нужна вся информация о сбежавшем подопытном, — проговорил он без интонации, и Дебору, которая всегда была скудна на чувства и никогда не трепетала перед начальством, обдало будто бы могильным холодом.

Вообще Безос казался Деборе самым отвратительным из пяти соучредителей МАНГА, это он создал целое ведомство, изучающее не совсем законные способы омоложения, а здесь, в райском уголке, так вообще создали филиал ада для упырей—адренохромов, пьющих детскую кровь, чтобы продлить свое существование.

По краю сознания проскользнула лихая мысль, что если пристрелить сейчас этого упыря – так сразу тысяча грехов простится, но Дебора отогнала ее.

— Сразу скажу. Я не вижу в случившемся вашей вины, — продолжил Безос. — Благодаря вашим личным качествам, вы отлично справляетесь со своими обязанностями, вам не о чем переживать. Догадываюсь, о чем вы думаете. Клянусь, вас никто не будет наказывать.

Дебора покосилась на него. Врет? Вот бы уметь читать мысли!

— Спасибо за высокую оценку моих качеств, — проговорила она, а сама задумалась, почему он так мягко стелет.

Если собрались ее ликвидировать, вовсе необязательно столь влиятельной персоне распинаться перед обычной служащей. Или ему от нее что—то нужно? Даже если так, можно прийти и взять, все эти разговоры необязательны. К тому же она знала, что Безос всегда был деспотичен с подчиненными.

И еще странно, что он без охраны – после всего, что случилось—то! Гибель самого Барнарда Баруха — это так серьезно, что в любой момент можно ожидать чего угодно, да хоть авианалет! Почему он рискует своей бесценной жизнью?

— Почему? – не выдержала она, решив, что обидно будет умереть и не узнать, что за фантасмагория творится вокруг.

Удивительно, но Безос понял, о чем она, чуть повернул голову. Как же он напоминал хищную птицу! Даже когда смеялся и шутил, все равно был похож на хищника.

— Потому что ты и правда обладаешь ценными качествами. У тебя феноменальное мышление, способное быстро анализировать факты и делать правильные выводы. Это первый ответ. Второй, — он раскинул руки, — это тело обременено старостью, я постоянно испытываю боль и, если не пью стимуляторы, быстро устаю. Несмотря на операции, у меня ухудшается зрение. Стоит ли держаться за такую жизнь?

Ответ показался Деборе неполным, но ничего уточнять она не стала – вдруг у него рак, как у Джобса? Она читала, что росту опухолей способствуют некоторые омолаживающие процедуры, которыми балуются учредители МАНГА и их друзья—конкуренты, фамилии которых вслух лучше не называть.

Удивительный феномен: все знают, кто правит миром, но стоит назвать их фамилии – как тебя сразу же объявят сумасшедшей и поднимут на смех. Если во всеуслышание и официально назвать очевидные вещи бредом и повторять это утверждение, люди безоговорочно в него поверят.

— Опять вы мне не верите, — разоткровенничался Безос. – Но я не вру: вы и правда нужны нам.

— Рада это слышать… Можно задать вопрос?

— Можно, — кивнул Безос, он вел Дебору к лаборатории с квантовыми компьютерами.

— Погибший Бернард Барух – это тот самый человек, слухи о смерти которого преувеличены, или его сын? Он и правда увез нечто ценное, то, что скрывалось даже от меня? Новую версию носителя информации, способного пережить транспортировку?

— Это два вопроса, но так уж и быть, отвечу на оба. Прилетавший на остров мужчина – сын двоюродного брата того самого Бернарда, названный в честь успешного родственника. Да, он увез секретную разработку, которая с огромной вероятностью попадет в руки сил более враждебных, чем клан Барухов и их союзников.

— Охранник Баруха – двойной агент? Но чей? И откуда его труп…

— О третьем вопросе мы не договаривались. Вы все узнаете очень скоро, Дебора, — проговорил он, останавливаясь перед дверью в лабораторию и позволяя просканировать сетчатку глаза – дверь открылась, не потребовав ни ключ—карты, ни отпечатков пальцев.

Уже в коридоре Безос кивнул вышедшему навстречу разработчику, и тот чуть ли не в ноги ему поклонился.

— Вот вы, — обратился к нему высокий гость, посмотрел на Дебору, — или вы участвуете в уникальном проекте и до сих пор не испытали капсулы погружения, ведь так?

— Так запрещено, мистер Безос, — пожал плечами мужчина с залысинами и посторонился, пропуская его и Дебору в кабинет с капсулами погружения.

Насколько Дебора знала, этот мужчина – не совсем разработчик, скорее он инженер, обслуживающий новейшую технику. Но ее могли и ввести в заблуждение. Как выяснилось, она очень много не знала о том, что творится на подконтрольной ей территории, единственное, в ком можно быть уверенной до конца – в службе охраны.

— А теперь я вам разрешаю, — улыбнулся Безос, подошел к пустой капсуле, погладил откинутую створку.

— Прямо сейчас? – засомневался инженер. – Вы хотите, чтобы мы прямо сейчас совершили погружение?

Дебора напряглась. Подопытные после погружения дня три были шальные, ели, спали, передвигались неохотно, потом ожили, стали более соообразительными, но все равно они разительно отличались от тех парней и девушек, которые прибыли на остров – словно ментально постарели лет на пятьдесят.

Она не была уполномочена с ними разговаривать, а сейчас жалела. Потому что изменения в их поведении были очевидными, и она тоже изменится, чего не хотелось бы.

— Прямо сейчас. И я погружусь вместе с вами, чтобы вы не думали плохого. Ренато, ты проводишь процедуру, потом меняешься с Деборой.

— Но я ничего в этом не смыслю! – возразила она, но Безос промолчал, на ходу скинул белую льняную рубаху, пахнущую дорогими духами – инженер чуть ли не на лету ее поймал.

Дебора отвернулась — он стянул штаны и совершенно голый полез в капсулу. Начала раздеваться, только когда капсула загерметизировалась и наполнилась мутной жидкостью. Инженер демонстративно не смотрел на Дебору, занявшую вторую капсулу.

Все мысли вытеснила одна: зачем это Безосу? Он сошел с ума? Развлекается? Или как—то способен повлиять на ее сознание через виртуальную реальность, сгенерированную квантовым компьютером?

Наверное, правильнее было попытаться убежать еще вчера, но Дебора знала, что ей не уйти от таких, как Безос, а запасной аэродром она не обустроила, да и незачем было, она предпочитала быть верной тем, кто так щедро платил.

Безос, наверное, уже был в той реальности, а она не спешила, оттягивала момент погружения, как могла. Но все—таки залезла в стеклянный гроб, сжала кулаки. Сердце ее вырывалось из груди, виски ломило – наверное, от волнения поднялось давление, но вскоре она успокоилась. Или она успокоилась не усилием воли, а через гель ввели какое—то вещество.

Вскоре все изменилось. Скованность пожилого тела сменилась легкостью, зрение стало четким, Дебора снова была юной, легкой, звонкой. Она стояла возле двери в другой мир, и, вкусив новых ощущение, искренне хотела туда. Мало того – она всей душой желала никогда не покидать этот волшебный мир.

Теперь слова Безоса обрели смысл. Эта реальность – путь в бессмертие; когда тело умирает, сознание продолжает жить?

Более ничего не боясь, Дебора открыла дверь. Происходящее напоминало компьютерную игру, про все было будто бы в реале. Дебора ознакомилась с предложенными модами; чтобы проще было ориентироваться, выбрала помощницу и приятно удивилась – эта девушка была очень похожа на нее в молодости.

А сам вирутальный мир – голова кругом! Это волшебно! Запахи, звуки – все выпуклое, объемное, настоящее. Хочется крикнуть: «Остановись, мгновенье».

Радость отступила, когда тело помощницы пошло рябью, она схватила Дебору за руку, стала меняться, проступило хищное немигающее лицо Безоса, рассыпалось на пиксели, которые проникли под кожу, влились в кровь…

Дебора закричала. Она ощущала в себе чужое, пережимала вены, но инородные частицы просачивались по коллатеральным сосудам. Каждый удар сердца приближал ее смерть, потому что, когда они достигнут головы…

Словно тысяча цепких лапок впилась в мозг и принялась его рвать на части. Дебора упала, сжала голову. Чтобы умерить боль, принялась выдирать волосы на голове.

— Расслабься, — многоголосо прозвучало в голове, — мы все равно сильнее.

А потом наступила темнота.

Очнувшаяся женщина и правда знала ответы на все свои вопросы, в том числе – кем был парень, сбежавший с острова.

Десмонд

Вечерело, а Десмонд по—прежнему сидел в кафе. Он перепробовал все фреши, съел больше, чем обычно съедал за три дня. У него чесалось лицо под маской и пекли глаза от линз.

За все время в заведение зашло хорошо если шестеро посетителей, и барменша, она же официантка и хозяйка, наблюдала за подозрительной посетительницей, которая вдруг замирала на стуле с закрытыми глазами и была в таком состоянии чуть ли не по полчаса. Пробуждалась, когда за окном взвывала сирена или грохали выстрелы, и снова впадала в транс.

Десмонда совершенно не волновало, что хозяйка заведения в нем переодетого мужчину – она была уверена, что он обычный трансгендер, и не собиралась о нем никому докладывать. Однако его присутствие ее тяготило – она собиралась закрыть заведение и отпустить повара, потому что день «пустой», и уделить время семилетней дочери, которую бонна уже забрала из школы.

Связавшись с Джией, Десмонд передал ей свои координаты и попросил о помощи, рассказал, что Штаты проходили принудительную оцифровку, для каждого был выделен цифровой загон. Но скоро умельцы начнут набивать себе фальшивые тату на запястье, тогда станут проверять всех, и маскировка не спасет.

Точинов велел оставаться на месте и ждать, но кто за ним—ней придет, русский олигарх и сам не знал.

Проникновение в разум Луки и подчинение чужого тела выжали остатки сил, и Десмонду хотелось одного – вырубиться, но он обещал держать связь с Марией, которая намеревалась пустить себе пулю в лоб. Подбадривал ее, просил вспомнить детали, которые помогли бы понять, где она находится, но – никаких зацепок. Десмонд уже и сам у нее в памяти покопался – ее основательно приложили головой, хорошо она помнила только катер и лица капитанов, а также нелегалов, которые были с ней на барже.

— Представляй каждого, — просил Десмонд, подождал немного, получил первую картинку толстой мусульманки и поразился тому, как четко Мария помнила детали: каждую родинку, каждый волосок на тыльной стороне ладони.

Он вряд ли сможет передать Джии ориентировки с такой же точностью, а она тоже не была художницей – в итоге будут возможны искажения. Лица Десмонд передавал по одному: сперва связывался с Марией, потом, держа образ в голове, — с Джией, а она, не прерывая контакт, пыталась создать фоторобот.

Только сейчас Десмонд понял, как же он вымотался. Он ощущал себя старцем, каждое движение давалось с трудом и одновременно одолевало любопытство, что там у Луки, но парень на связь не выходил, ответил коротко, что, пока жив, ему нельзя отвлекаться, и все.

Больше всех выматывала Мария, которая была на грани истерики, что объяснимо: сперва мать погибла и брат с сестрой, пусть они и приемные, но Мария их любила. Потом началось преследование, теперь, вот, она в плен попала, и велика вероятность испытать адские мучения перед смертью.

Наверное, на ее месте Десмонд тоже предпочел бы пулю ножу и надругательству. И весьма сомнительная надежда на освобождение – утешение так себе. Потому он вскоре опять связался с Джией:

— Джия, что у тебя? Понимаю, что прошло только полтора часа, как вы разослали фотороботов своим людям, но Мария на грани истерики, дергает меня все время.

— Да ничего. Глухо, — раздраженно ответила девушка. — Проблема в том, что безликие разрозненны. Разослали фотороботы надежным людям, но в том порту нет никого, а кто был – говорят, похожих нелегалов нет в базе, что странно. Если их приняли и оформили, они сто процентов были бы там.

— Пустили на корм рыбам как свидетелей, — предположил Десмонд. – Наверняка и тех капитанов, которых видела Мария, след простыл. Тут работенка для прокачанных спецслужб, а не для одиночек.

— Мы работаем, — в мыслях Джии сквозило отчаянье. – Тянем время. Точинов прямо сейчас беседует с похитителями, торгуется, говорит, что ищет деньги для выкупа.

Десмонд все—таки вырубился и чуть не упал с дивана на пол. Сел, протер глаза и заказал себе очередную чашку кофе плюс энергетик, думая о том, что безликие создали идеальную систему для выживания, но пришло время, когда нужна система для борьбы, а ее не построишь быстро. Годы нужны.

— Шла бы ты домой, — с сочувствием проговорила барменша, принося заказ. – Пишут, что с Манхеттена сняли оцеп…

Дверь распахнулась, и порог переступили два полицейских: темнокожий и азиат. Хозяйка уперла руки в боки:

— Добрый день, уважаемые! И я, и посетитель давно оцифрованы, нелегалов нет, у меня никто не прячется…

Азиат, страстно желающий кофе с корицей, мысленно ругал внезапный приказ, ему самому оцифровка не нравилась, темнокожий Гарри был рабом системы и слепо поддерживал любое начинание – государственная машина карала ублюдков типа тех, что испортили ему детство, а сами или сидят, или подохли. Для интереса Десмонд проник в разум азиата чуть глубже: линзам дополненной реальности он предпочитал очки, «Дримом» не интересовался. Его напарник был игроманом, линзы снимал только на работе, почти всю зарплату спускал на моды в «Дриме».

«Дриманутые» лишаются собственного «я», система поглощает их.

Азиат вскинул руки и виновато проговорил:

— Не подумайте плохого, мы просто перекусить. Нам бы по бургеру.

— Да, — крякнул Гарри.

Хозяйка подумала о них нецензурно и отправилась выполнять заказ, мысленно сетуя, что уже отпустила повара. Ей хотелось вылить негодование на полицейских, но положение обязывало улыбаться.

Десмонд снова попытался достучаться до Луки – без успеха. Неужели он не справился? Или просто сложно достучаться до чужого сознания, когда человек на взводе или на чем—то сосредоточен? Хотелось думать, что так.

Пришлось переключиться на Марию.

Мария

Мария металась по комнате, как тигрица в клетке. Сначала она держала пистолет у виска, потом разбила камеры и опустила ноющую от напряжения руку.

Все еще не верилось, что этот бред происходит с ней: сверхспособности, покушения, похищение, двести миллионов за ее голову! А толку с тех сверхспособностей, когда ты заперта, и просчитывать нечего. Вернее, есть что, но прогнозы неутешительные.

Не выпуская пистолет, Мария заперла дверь изнутри ключом, что забрала у убитого соглядатая, и оставила ключ в замке. Похитители дали отцу трое суток. Ровно столько они будут пытаться сохранить ее жизнь, а потом нужно просто стреляться, ведь трупу будет все равно, что у него отрежут.

Для уверенности она подперла дверь табуретом. На месте похитителей она оставила бы все как есть, или… Донеслось едва уловимое шипение. Или показалось, или запахло сладким.

…Или пустила бы газ. Мария снова поднесла пистолет к виску, думая, что, когда часто прощаешься с жизнью, перестаешь замечать, что она у тебя есть.

— Мария, не делай глупости! – проговорили из—за двери. – Твой отец на связи. Мы оставляем голографический проектор, возьми его и сама убедись, что мы не лжем.

— Где гарантии, что вы меня не схватите? – прокричала Мария, не отводя пистолет от головы, прижалась ухом к двери и услышала голос отца, говорил он по—русски, со свойственной ему интонацией:

— Мария, не глупи. Дай мне время, я вытащу тебя, обещаю.

И что, это реально отец, или они подделали его голос? Десмонд, ау! Где же ты? Он молчал или был занят. Хотелось, чтобы он все время держал связь – эгоистичное детское желание, но только его незримое присутствие маломальски успокаивало.

— Я выставил оборудование на продажу, — продолжал отец. – Это время. Мне обещали дать еще пять дней.

Мария зажмурилась. Слишком долго. За это время информация о ней может просочиться к агентам МАНГА.

— Квартира в Ялте, — вспомнила Мария и решила проверить говорящего, прокричала из—за двери. – Помнишь, мы кое чем объелись и пообещали не говорить маме? Что мы ели?

— Хрустящую пахлаву, купленную у уличных торговцев, — ответил отец, и Мария улыбнулась, ведь никто не мог этого знать, значит, и правда он ее не бросил. – Малыш, они пообещали передать, что не тронут тебя. Ты можешь не открывать и не брать проектор, я бы тоже не взял. Просто успокойся хоть немного и не глупи.

Так хотелось поверить, что за дверью никого нет, взять проектор, увидеть суровое лицо отца, ощутить исходящую от него внутреннюю силу, но логика подсказала, что лучше этого не делать. Мария снова позвала Десмонда, чтобы узнал, действительно ли отец с ней связался, но ответа не получила, отошла от двери.

Отец ее точно не бросил… Стоило ей подумать об этом, как донеслись мысли Десмонда, к ней не обращенные: «Она не верит, что приемный отец ее ценит. Что она бесценна сама по себе. Похоже, у нее серьезные проблемы с самооценкой. Наверное, потому что некрасивая». Почему—то стало обидно, захотелось возразить, что она вполне ничего, но Десмонд заговорил первым:

— Мария, — прозвучал его голос, и в нем слышались снисходительные нотки, так врач разговаривает с ипохондриком, — прямо сейчас твой отец договаривается с…

— Только что меня состыковали якобы с отцом, принесли переговорное устройство под дверь, но я сомневалась, что это он. Ты ж понимаешь, что доверия похитителям быть не может.

— Это сто процентов он. Мы думаем, как решить твою проблему, но без твоей помощи сложно…

— Я заперта и не вижу, что вокруг, — мысленно ответила она, зная, чего от нее потребуют, ведь вопрос уже поднимался, и добавила: — И еще – я не страшная.

Десмонд замолчал, не понимая, к чему это было сказано, пришлось объяснить:

— Ты подумал, что я неуверенная в себе, потому что некрасивая…

— Извини…

— Так вот, я не страшная! – Мария представила свою самую любимую фотографию, где она улыбается, на ней в короткое пальто с зеленым воротником, короткая юбка и гетры в зеленую полоску.

Десмонд подумал — «ОГО», потому что виртуальная помощница, которую он создал, оказалась похожей на Марию как две капли воды.

— Ну, мы с тобой же встречались в детстве, — сказала она, — на том эксперименте, вот и установилась связь…

Десмонд подумал, что он общается с братом и сестрами по эксперименту, но даже не знает, как выглядит собеседник, и представил себя. Перед глазами Марии возник парень с обложки журнала: гордо вздернутый подбородок, черные волосы, синие глаза, белая кожа. Мария поймала себя на мысли, что восхищается им, и он это слышит.

— Зато честно, — оправдалась она, догадываясь, что он привык к благосклонности женщин.

— Привык, — подтвердил он. – А вот к искренности – нет. Теперь извини, я тебя оставлю, мне нужно глянуть, как там Лука. У него уже все должно решиться. Не грусти. Все будет хорошо.

Лука

Остров, где МАНГА проводила смертельные эксперименты, все отдалялся и вскоре растаял в темноте. Бернард Барух молчал, телохранитель—пилот был занят, а Лука мысленно перебирал способы умерщвления миллиардера и его телохранителя.

Нужно заставить олигархат подумать, что в аварию подстроили агенты МАНГА. А значит, лучше не стрелять, пусть это и проще всего, а создать аварийную ситуацию, пилоту пробить голову, Баруху свернуть шею – пусть при расследовании думают, что они получили травмы во время падения. Вертолет потеряет управление, начнет терять высоту, в этот момент нужно выпрыгивать…

Обычно все планы летели в бездну, как только приходилось действовать, потому Лука смотрел вниз, ждал, когда промелькнет какой остров, куда можно будет вылезти после крушения. Наверное, с его выносливостью он и так доплывет до ближайшего, но в океане акулы. Не факт, что получится с ними справиться.

Десмонд из мыслей ушел, теперь Лука не мог ответить по—английски, если к нему обратятся. Его внимание привлекло свечение вдалеке справа, а мигающая точка приземляющегося самолета подтвердила догадку, что там есть аэропорт. Пора действовать.

Проверив магазин, Лука прищелкнул его к пистолету, отстегнул ремень безопасности, поднялся и, придерживаясь за впереди стоящие кресла, направился к Баруху, которого обозначил целью №1.

Шлем он не снял, потому Бернард залопотал по—английски, не сразу заметив, что к нему идет не знакомый парень, а чужак, желающий его смерти. Пилот же вовсе не отреагировал на его приближение.

Похоже, у Баруха было что—то со зрением, он продолжал лопотать, теперь уже более настойчиво, глядя на Луку. В голосе появилось возмущение, и лишь когда Лука схватил его за голову, за секунду до треска ломаемых позвонков, зрачки расширились от ужаса и предчувствия скорой смерти.

Хрясь! Лука приложил Баруха виском о подлокотник, перепрыгнул через труп к пилоту, который одной рукой управлял вертолетом, второй выхватил пистолет, но выстрелить не успел – Лука выбил оружие, кулаком врезал в нос со всей силы – а ее было больше, чем в обычном человеке.

Хрястнуло. Носовая кость вошла в мозг – пилот закатил глаза и задергался, пуская кровавые пузыри. Подавляя тошноту и головокружение, Лука ухватился за штурвал накреняющегося вертолета, попытался развернуть его к далекому острову, но машина начала заваливаться набок.

Пока вертолет вообще не ушел в штопор, когда можно, выпрыгнув, попасть на вращающиеся лопасти винта, Лука забрал носитель, выпавший из рук Баруха, прихватил сдутый спасательный жилет, надев его на руку, и сообразил, что не знает, как открывать вертолет.

Охваченный паникой, принялся дергать все рычаги подряд. Вертолет же полностью утратил управление, опустил нос, и Луку швырнуло на панель управления. Хуже не будет! Он принялся жать на все кнопки, пока наконец не открылся задний отсек.

Лука рванул туда, цепляясь за стулья. Его то прибивало к полу, то подбрасывало, но он упорно пробирался к цели, прижимая к груди носитель информации.

В сознание прорвался Десмонд и сразу же пропал – организм понимал, что сейчас нельзя отвлекаться. Рывок, еще рывок. В лицо дохнуло свежестью. Черная плоскость моря и небо стали меняться местами. Твою ж мать!

Лука выждал момент, когда внизу мелькнет море, и вытолкнул себя, сгруппировался в полете, чтобы войти в воду вперед ногами. Невольно сжался, видя над собой вращающиеся лопасти «ирокеза», который, кувыркаясь, несся правее и вниз…

Удар о поверхность океана выбил воздух их легких – аж в глазах потемнело от боли, на фоне темноты всплыл текст о полученных повреждениях, но Лука смахнул его, и когда над стремительно погружающимся Лукой сомкнулась черная вода, безумно хотелось вдохнуть. Усилием воли Лука остановил панику, попытался замедлить обмен веществ, но ничего не получилось. Лука погружался вниз, а пузыри медленно всплывали.

Неподалеку о воду ударился вертолет – чуть барабанные перепонки не лопнули.

Лука ощутил себя застывшим в черноте, дернул руками и ногами, устремляясь вверх. Зашипел от пронзившей тело боли – аж круги перед глазами разошлись, и он едва не вдохнул. Наверное, от потери сознания его удержала мысль, что, если лишится чувств, выронит бесценный носитель. Пальцы сжали металл, сознание вернулось, и перед глазами всплыл текст:

Внимание! Опасная для жизни травма позвоночника! Травмированы 5, 6 грудные (трещина остистого отростка), 3,4, 5 поясничные (разрыв межпозвоночных дисков).

Рекомендация: ограничить движение, лечь на твердую поверхность.

Снова потемнело в глазах – теперь уже от осознания, что каждое движение приближает его к параличу.

И что делать? Ответ пришел тут же:

Принять горизонтальное положение на твердой поверхности.

Съесть белковую пищу, богатую кальцием и цинком.

Провести лежа 2—7 часов.

«Принять горизонтальное положение на твердой поверхности» — ха—ха—ха! Показалось, что ног нет, Лука дернул ими и чуть не наглотался воды. Работают. Но грести лучше руками. Он еще раз толкнул себя наверх, в смоляную черноту.

Только по тому, как поднимаются пузырьки и куда выталкивает сдутый спасательный жилет, можно было сказать, где верх, а где низ. Казалось, легкие разорвутся от недостатка кислорода. Лука отчаянно заработал руками под водой и вытолкнул себя на поверхность, жадно вдохнул, закашлялся.

Позвоночник ныл, каждое движение причиняло боль. А еще было непонятно, куда плыть в темноте. Как Лука ни старался, не мог понять, в какой стороне остров, который он видел с высоты. Чтобы свести к минимуму физические усилия, Лука ощупал спасательный жилет, рассчитывая найти отверстие, через которое его надувать – не обнаружил такое. Как же им пользоваться? Или конкретно этот жилет бракованный? Лука летал в самолете единственный раз – когда отправлялся на остров, инструктажа не было, потому он не знал, как пользоваться такими жилетами.

Пришлось снова исследовать миллиметр за миллиметром, пока наконец пальцы не нашли что—то твердое и округлое и случайно не нажали кнопку. Донеслось шипение, и жилет начал надуваться.

Аллилуйя! Лука надел его, лег на спину, прислушался к ощущениям. Пошевелил руками, обнаружил, что, если двигать только левой, боли нет, и погреб от места катастрофы наугад. Нужно убраться как можно дальше, потому что скоро тут будут спасатели, а чуть позже – агенты кланов, правящих миром. Если Лука не найдет, где пересидеть, ему конец. И еще желательно что—нибудь съесть, тогда его усовершенствованное тело быстро восстановится.

Но это потом. Сперва надо уплыть. Потом — найти сушу и убежище, ведь не факт, что сильно травмированный организм будет в состоянии справиться со сложными задачами. После – что—нибудь поймать и съесть. Наверное, и червяк подойдет.

Жизнь висела на волоске, и Луке хотелось почувствовать, что он не один, ощутить то, чего у него не было никогда – поддержку, и он мысленно потянулся к Десмонду, но тот молчал.

Десмонд

Простившись с Марией, Десмонд зевнул, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на Луке, но не получилось войти в нужное состояние, а когда это наконец удалось, звонким женским голосом проговорили:

— Привет. Я от Егора.

Вздрогнув, Десмонд разлепил веки. Перед ним стояла девушка с зелеными волосами до плеч, зачесанными на левую сторону, правый висок был выбрит, в ухе красовался рядок сережек, две поблескивали в брови, третья – в носу. Клетчатая мужская рубашка, завязанная под грудью, татуированный живот, короткие шорты.

— Я Ева. – Она улыбнулась, и Десмонд заметил, что и язык у нее проколот.

— Джина, — шепнул он, вставая и косясь на полицейских, которые доедали бургеры – им не было до гостьи никакого дела.

Мысли Евы мало отличались от мыслей всех остальных девушек: «А он, наверное, красавчик, если снять маску! Тпрру, Натка! Не по статусу тебе такой породистый жеребчик».

Ева, ага. Ее настоящее имя – Натали, она не слишком успешна: полоска на тату – зеленая.

Хозяйка кафе встрепенулась и прокричала, не выходя из—за стойки:

— Анархистов не обслуживаем!

Полицейские тоже насторожились, глянули на новую посетительницу. Ева—Натали показала хозяйке запястье так, чтобы и они видели, и проговорила:

— А вот это обидно было.

Десмонд прошел за девушкой на улицу, где уже давно стемнело, сел на заднее сиденье в старенький «форд» и прочел в мыслях Натали, что он странный тип, а она не любит непонятки, но раз уж связалась с безликими, то должна быть готова, что подробностей ей рассказывать не будут. Сказали – важно сохранить человека, значит, нужно молча выполнять.

В общем, сплошные девчоночьи противоречия.

Машина тронулась. На улице было относительно пустынно, люди попрятались по домам. Мигая проблесковыми маячками, туда—сюда сновали полицейские фургоны, реанимационные машины, изредка встречались такси.

— В цветные районы не пускают полицейских, местные отчаянно отстреливаются. Там полно нелегалов, которые не согласны уезжать, ведь оцифровка – только для граждан. Ходят слухи, что правительство собирается вводить войска.

«А вот это осложняет дело», — подумал Десмонд и спросил:

— Фальшивые тату еще не делают?

— Есть умельцы, — сказала Натали, развернула машину через сплошную и рванула по трассе, Десмонд отметил, что девушка водит «механику», сам он, наверное, не смог бы управлять такой машиной.

— Боятся, ведь это сразу уголовка, а пробиваются такие фальшивки на раз—два. Но, думаю, скоро начнут. Короче, в ближайшее время будет жарко, а мы, пока город не оцепили, уезжаем в Стамфорд. Там все цивильно, офисы крупных корпораций и так далее, асоциальных раз—два и обчелся… — Она вдруг встрепенулась, покосилась на Десмонда. – Ты хоть телефон выбросил?

— Конечно, — пожал плечами он.

— Ну и славно.

Десмонд закрыл глаза и сказал:

— Я давно не спал. Не возражаешь, если я немного подремлю?

— Без проблем. Молчу. Музыку не включаю.

Наконец Десмонд ощутил себя в относительной безопасности. Все дни до этого момента он был в таком напряжении, что мышцы одеревенели. Сейчас бы просто поспать, но нужно подбадривать Марию, держать связь с Точиновым через Джию, когда хотелось в первую очередь узнать, как дела у Луки, ведь у него там настоящий боевик. Но парень не отвечал. Десмонд чувствовал, что он жив, но подключиться к разуму Луки не удавалось.

Значит, сначала – Мария. Десмонд настроился на нее, проник в разум девушки, убедился, что у нее все в порядке, переключился на Джию, она ответила сразу же, словно ждала его.

Джия

Услышав Десмонда, Джия рванула наверх, к мистеру Егору, потому что только от него зависели судьбы всех четверых подопытных.

— Что у тебя? – спросила она на ходу и услышала в ответ спутанную бессвязицу, а потом Десмонд встрепенулся и объяснил:

— Меня выключает, и мысли путаются. Нужно немного поспать, так что, если пропаду на пару часов – не волнуйтесь. Мы едем в Стамфорд, спасибо Точинову, помощь подоспела. Что у вас?

— Иду к нему выяснять, есть ли новости, — отчиталась Джия, взяла рацию, набрала Точинова. – Но очень вряд ли. Мы тут тоже спим урывками. Похитители дали нам пять дней, чтобы выкупить Марию, то есть прибавилось два дня. Точинов выставил на продажу оборудование – чтобы не вызывать подозрений. Так что немного времени есть. Но как будем вытаскивать Марию, я ума не приложу.

Наверное, с полминуты из рации шли гудки, потом донесся щелчок, и хрипло проговорили:

— Точинов на связи.

— Это Джия…

— Заходи.

Щелкнул замок, Джия вошла в прихожую, сощурилась на яркий свет и за мистером Егором протопала в кабинет, где они обычно и беседовали.

— Ничего, — пожаловался он, грузно садясь за стол, потирая красные от недосыпа глаза перед тем, как надеть очки, подвигал мышкой – «разбудил» повернутый к нему монитор, и суровое лицо в рассеянном свете стало землистым. – Но, если Марию спрятали так надежно, то и МАНГА до нее быстро не доберется.

— Значит, пока надежды, что мы ее хотя бы найдем, нет? – прозвучал в голове Джии голос Десмонда, передалось его разочарование.

— Мы делаем все возможное, — ответила Джия вслух, чтобы Точинов понял: Десмонд на связи.

Мистер Егор, конечно же, понял, пощелкал мышкой, закрывая и открывая какие—то вкладки – экран отражался в его очках. Джия уселась, понимая, что приглашения не дождется, и уже собралась дать Десмонду отбой, как вдруг глаза Точинова распахнулись, он подобрался, как хищник перед прыжком, и жадно вперился в экран.

Джия тоже напряглась, спросила, обходя стол:

— Что там?

Точинов подождал, когда она подойдет, навел курсор на значок на панели задач, где обозначился красный квадратик сообщения. Джия не сразу узнала допотопный месседжер ICQ.

— Ничего себе раритет! – не сдержала эмоций она. – Этому месседжеру лет больше, чем мне!

— Двадцать лет не менял «аську», — переводчик так и сказал — «аську». – Лет пять на нее никто не писал, и вот! Да еще и шифрованный канал.

Точинов кликнул на конверт, и открылось сообщения от… Доктора Мима! Джия приблизила лицо к экрану, хотя все видела и на расстоянии, и прочла:

— Вспомни притчу про воробушка. Используй того, кто посадил тебя в дерьмо. И поторопись. Времени меньше, чем ты думаешь.

Написано было по—английски, и Точинов, похоже, отлично все понимал, но не говорил на этом языке принципиально.

— Что это еще за притча? – прозвучал в голове голос взбодрившегося Десмонда. – И кто это может ему написать?

Джия повторила его вопрос, тем более сама собиралась его задать. Точинов проговорил, не отрываясь от экрана:

— Жил—был воробушек. Начались сильные морозы, негде ему стало укрыться, он упал, окоченел, с жизнью простился. Но мимо проходила корова, уронила на него лепешку. Воробей отогрелся в дерьме, голову высунул и расчирикался от счастья. Мимо проходила кошка, заметила воробья, цапнула его за голову, вытащила и съела. Первая мораль басни: не каждый, кто тебе на голову нагадил, твой враг. Вторая мораль: не всякий, кто тебя из дерьма вытащил, твой друг. Третья: раз уж попал в дерьмо, сиди и не чирикай.

— И кто же вас… — начала Джия, но закончить ей Точинов не дал.

— Альянс опрокинул. Точнее, биржа их, которую, как многих в 2016—м, прижали западные партнеры, и владелец вынужден был заблокировать мои счета. Он, да и биржа, были под Альянсом.

— Не вижу связи с нашей ситуацией, — подумал Десмонд. – Какая—то очень путаная логическая цепочка. Что Точинов думает?

Джия передала услышанное Точинову, в ответ он сжал виски, посидел молча около минуты и резюмировал:

— Не улавливаю связи. Странная логика.

— Кто это мог написать? – спросила Джия, и Десмонд затаился в ожидании ответа.

— Кто угодно из старых знакомых. Или незнакомых. Как ты уже поняла, безликие редко знают единомышленников в лицо, это опасно.

— Я слышал, у Марии какое—то особенное логическое мышление, — подсказал Десмонд. – Может, есть смысл поговорить с ней, вдруг она подскажет что—нибудь толковое?

— Давай, рви связь. Все, что услышал, передавай ей, если понадобятся уточнения… — Джия опять не заметила, что проговаривает мысли вслух.

— Да понял, — подумал Десмонд и отключился, Точинов удивленно на нее посмотрел, и пришлось объяснять: — Он сейчас обо всем расскажет Марии, полагая, что она свяжет притчу с происходящим и сообразит, что нам надо делать… Одно мне не понятно: почему бы тому, кто прячется за аватаром Мима, не сказать прямо? Боятся утечки информации?

— Он мертв, — проговорил мистер Егор, встал, не в силах усидеть на месте, снова сел. – Человек, который любил так делать.

— Сатоши? А может, не мертв, а просто скрывается? – предположила Джия. – Мы уже об этом говорили. Что вы знаете о его способностях, вдруг он, как Лука, способен останавливать сердце и мимикрировать?

— Его вскрывали. Такое не переживет ни один человек. Но я уже не в чем не уверен.

Воцарилось молчание. Джия ходила из угла в угол и грызла и без того обглоданные ногти, представляя, как Десмонд сейчас разговаривает с Марией.

Мария

— Мария, прием, есть новости! – прозвучал в голове голос Десмонда, и Мария улыбнулась.

Она сидела лицом к двери, положив руку с пистолетом на бедро. Все, что произошло в резиденции Точинова, от Десмонда она узнала за секунду.

До этого момента она чувствовала себя бесполезной, и вдруг поступила информация, которую нужно проанализировать и сделать выводы! На анализ ушла доля секунды, и Мария выдала ответ, который ей не вполне понравился:

— Очень похоже, что отправитель сообщения уверен, что отец не справится самостоятельно, и предлагает слить информацию обо мне Альянсу, который не заинтересован в нашей гибели, а хочет нас заполучить и использовать в своих целях. Насколько известно, это именно так: члены Альянса пытались нас перехватить.

— Гениально! Молодец, ты бесценна! – возликовал Десмонд.

Мария же понимала, расстроена она или обрадована. Все—таки лучше жить, чем умереть в мучениях. Но оказаться в цепких лапках китайцев – перспектива не очень.

— Насколько я знаю, — попытался ее ободрить Десмонд, — безликие без труда отслеживают Альянс. К ним подобраться проще. Так появится шанс вытащить тебя. Пока же – вообще никаких идей плюс риск, что на тебя выйдут агенты МАНГА.

Мария опять уловила не предназначенную ей мысль, что Десмонд может слить информацию своему приемному отцу, который, вероятнее всего, работает на Альянс и не упустит возможность заработать.

— Да, ты прав. Они не будут причинять мне вред. Попытаются использовать… — почему—то подумалось о Луке, который должен убить Баруха и выкрасть носитель информации.

Мозг начал анализировать, что дадут новые знания, если заполучить тот носитель, и вариантов появилось несметное множество, но Десмонд вернул ее на землю.

— Не знаю, что с Лукой, он не ответил. Я волнуюсь жив ли. Как только выясню, свяжусь с Точиновым и вернусь к тебе, передам, что решили.

— Побыстрее возвращайся, — подумала Мария и возблагодарила судьбу, что не нажала на спусковой крючок, когда собиралась.

Лука

Черная вода казалась смолой. Лука лежал на спине и греб руками, ногами не шевелил, берег травмированные позвонки. В голове крутились две мысли: побыстрее бы отсюда убраться, и где бы раздобыть еды, чтобы организм не разрушался, а регенерировал. Плыть приходилось против течения: Лука смекнул, что быстренько вычислят, куда сносит обломки, и туда пошлют водолазов.

Пару раз пытался пробиться Десмонд, но организм экономил силы, и связь рвалась, удалось ответить только, что Лука жив. То и дело поле зрения заливало красными буквами, но он не читал, ведь все равно только расстроится, потеряет настрой, а изменить ничего не сможет.

Приходилось туго. Из—за истощения и травмы Лука не мог использовать способности и был обычным человекам, истощенным и раненым, который не имеет права останавливаться, ведь остановка может стоить ему жизни.

По его расчетам, спасатели уже должны были прилететь, но они не спешили. Первый вертолет зарокотал вдалеке, когда Лука отплыл от места аварии метров на триста. Прожектор, разрезавший ночную черноту и поползший по морю огненным смерчем, придал сил, и Лука погреб с удвоенным рвением, превозмогая боль. Потому что, если его найдут, он не сможет приостановить обмен веществ и опуститься на дно, притвориться мертвым тоже не сможет.

Странно, что вертолет только один. По идее, на возможную гибель члена могущественного клана они должны слететься, как мухи на дерьмо, но нет.

Лука плыл и плыл, надеясь, что выбрал правильное направление, и остров именно в той стороне, но свет жилых строений все не появлялся, и становилось ясно, что грести еще несколько километров минимум, а столько он точно не протянет. К тому же плыл Лука крайне медленно, а вертолетов, вон, уже три, шарят прожекторами по воде, и одна вертушка движется в его сторону.

Все ближе, ближе… Черт, и ведь если снять жилет и нырнуть, вряд ли хватит сил выплыть.

Рокот все нарастал. Лука греб из последних сил, чуть ли не теряя сознание от боли. Он теперь не оборачивался, все силы бросил на то, чтобы уплыть как можно дальше от вертолетов, потому удивился, когда сквозь усиливающийся рокот услышал плеск волн. Не веря своим ушам обернулся и обалдел, увидев пенную линию прибоя и остров. Не остров даже – кусочек суши с полоской песчаного берега и нагромождением облизанных морем валунов, над которыми виднелась скудная растительность, черная на фоне посеребренного звездами неба.

Ноги коснулись дна, но Лука продолжал нагружать руки, добравшись до отмели, он пополз, покатился вперед, подгоняемый накатывающей волной. Глянув назад, увидел очертания приближающегося вертолета, слепящий луч прожектора, ползущий по воде. Чувствуя себя ластоногим, Лука пополз к камням, спрятался за них, подтянул ноги и затаился. Съежился, когда луч скользнул по камню над головой.

Прогремел голос из громкоговорителя, причем говорили на испанском! Скорее всего —призывали выживших подать знак. Обнаруживать себя Лука не собирался, потому вертолет облетел остров и удалится туда, откуда прибыл.

Судорожно вздохнув, Лука ткнулся лбом в прохладный камень, подождал, когда стихнет рокот мотора, по привычке заставил себя успокоиться, но организм не послушался: сердце частило, дыхание сбивалось, кружилась голова. Казалось, малейшее физическое усилие – и Лука умрет, потому он лежал без движения, слушал баюкающий шепот волн, сквозь который доносился рокот вертолетов, слетающихся на место аварии.

Теперь понятно, почему их не было так долго: крушение произошло на испанской территории Виргинских островов. На этом мысли закончились. Осталась ломота во всем теле, голод, жажда.

Лука не знал, сколько он так пролежал. Казалось, он научился различать оттенки черного и марки вертолетов по работе двигателей. Пару раз вертушки приближались к островку, но не обследовали его, потому что искали выживших, заинтересованных в спасении, а не затаившихся диверсантов. Вот если бы он выстрелил в Баруха и пилота, сейчас пришлось бы туго, а так – ищут трупы, а не его. Нужно отдышаться и что—то делать.

К тому времени начался прилив, и вода неуклонно подползала к камням, скрывая песок. Лука подтянулся руками за камень, чтобы отползти подальше от воды, попытался оттолкнуться, но понял, что не чувствует ног. Зажмурился. Выругался.

Правильно он не читал всплывающее уведомление. Прочел бы, что его парализовало – помер бы на месте. Накатило отчаянье, Лука до боли закусил руку. Умирать не хотелось! Он не имеет на это право, по справедливости его должны вознаградить за то, что он пережил!

Хоть бы с Десмондом связаться, сказать, что носитель добыт, пусть вытаскивают его.

Начало рассветать, и в утренней серости Десмонд заметил шевеление возле своих ботинок. Сфокусировался на них, и мрачные мысли отодвинулись.

К нему пришли макро— и микронутриенты в виде мелких, но очень белковых крабов, подумавших, что вот эта туша точно сдохла, и нужно перекусить. Думали позавтракать его бренным телом, но сами угодят в желудок.

Теперь надо постараться их не спугнуть. Идите сюда! Ближе, еще ближе.

Лука лег, расслабился, протянул руки, чтобы крабы переползли к ним от защищенных штанами ног. Ждать пришлось недолго, как только они это сделали, Лука перещелкал их кулаками. Половина пала, половина сбежала, но тех, что попались, должно хватить.

Лука подхватил еще шевелящегося краба, вскрыл панцирь, как шкатулку, вгрызся во внутренности, где оказалось много вкусного белого мяса с хрустящими на зубах прозрачными пластинами. Когда, борясь с накатившей усталостью и распотрошив всех крабов, Лука принялся разгрызать клешни, пришло уведомление, что восполнен дефицит питательных веществ, и регенерация запущена.

А спустя еще минуту прозвучал голос Десмонда:

— Лука, какого черта ты не выходил на связь?

— Был немного занят, подыхал, — пошутил Лука, шевелящий пальцами ног – какое счастье понимать, что у тебя есть ноги, и они работают!

— А если серьезно?..

Лука мысленно передал все, что с ним произошло, доел последнюю крабовую лапку и зажмурился, пока Десмонд переваривал услышанное.

— Несладко тебе пришлось. Но я рад, что все разрешилось. Короче говоря, у нас такой расклад: меня забирают в Россию туда же, где Джия. В идеале и тебя бы туда доставить, с испанской территории это будет проще. А Марию никак не вытащить, попробуем через Альянс.

— И шпионка будет в Альянсе, сможет напрямую передавать, что у них происходит, — одобрил Лука, хорошенько подумал о месте, где он находится, и понял, что понятия не имеет даже, насколько велик остров, его приютивший.

— Короче говоря, выясни, что это за место. Как только получу от тебя информацию, передам Точинову – и жди гостей.

— Носитель информации цел, — отчитался Лука. – Наверное. Хочется в это верить, как и в то, что все не зря. А координаты ты из новостей о крушении вертолета узнаешь быстрее.

— Держись, Лука. Недолго осталось. А когда мы вчетвером встретимся, те, кто лишил нас права на жизнь, вздрогнут.

Лука улыбнулся. Это справедливо. И он сделает все, чтобы так и было.