Глава 12. Джия

Спать Джии все—таки не дали. Казалось, только сомкнула глаза – и вот уже трясут, говорят, чтобы вставала. А во сне так хорошо было – мамины пироги, отец рассказывает, какая биржа самая надежная, в сети ждет Макс, в «Альтере» — недобитый босс, в гараже – мотоцикл…

Жалко его, на запчасти пойдет.

Джия открыла один глаз, обругала нахала, так вероломно ворвавшегося в ее сон, открыла второй глаз и ударила себя по губам, вспомнив вчерашний день. Перед ней стоял русский олигарх Егор Точинов собственной персоной.

— Есть сведения о Марии, — проговорил он ровным тоном, никак не выдававшим его настроение.

— Жива? – спросила Джия, вставая с постели – она так и уснула в одежде; хорошо, сейчас не надо одеваться.

— Трудно сказать. Нужно, чтобы твой знакомый связался с ней… — Он повертел пальцами в воздухе подбирая слово. — Телепатически.

Хотелось спросить, какие новости и к чему такая спешка, но Точинов предвидел вопрос:

— Ты попытайся связаться, я потом все объясню.

Легко сказать – «свяжись», но как? Это Десмонд появлялся в ее мыслях, дар у него такой. Но почему бы не попробовать, вдруг получится?

— А… сейчас.

Она легла, расслабилась, позвала Десмонда, но он не ответил. Пока пыталась, снова вырубилась, и Точинов ее растолкал. Опять послала парню мысль, и он ожидаемо не отозвался.

— Молчит, — пожала плечами Джия, зевнула, прикрыв рот ладонью. – Наверное, обмен мыслями происходит только по его желанию, я к нему достучаться не могу. Так какие сведения о Марии?

— Идем со мной. У меня голографический проектор только в одном месте – в целях безопасности. Только оденься теплее, выпал снег, и приморозило. Пожалуй, пришло время соединить здания подземными тоннелями.

При воспоминании о тоннеле стало больно – вспомнился убитый отец, мама, Мика, и Джия судорожно вздохнула, взяла джинсы, лежащие на стуле, в стороне от вещей, сложенных стопочкой на прикроватной тумбе.

— Переодевайся, жду в коридоре, — проговорил Точинов и вышел, позволяя ей спокойно переодеться.

В ночь вышли вместе. Лицо защипало от холода, ноги провалились в белое… снег! Забыв обо всем на свете, Джия зачерпнула снег, покатала в руках и отбросила – не понравились ей ощущения.

— Идем, — проговорил Точинов и зашагал в темноту, оставляя следы на белом полотне. Хруп—хруп—хруп.

Что же там с Марией? У Джии не было ни одной версии.

Мария

Ни связывать, ни заковывать в наручники Марию не стали. Гость, смуглый мужчина средних лет, подождав, пока она выйдет в коридор, просто схватил ее под руку и повел за собой, и от этого было еще унизительней: все понимали, что ничего она не сделает. Даже если каким—то чудом вывернется, стащит у надсмотрщика пистолет – далеко не уйдет, потому что пока разберется, как стрелять, ее обезвредят и опять настучат по голове, которая до сих пор болит.

«Кто же хочет со мной поговорить? — думала Мария, пытаясь переключиться. – Зачем?»

После смерти матери она будто бы впала в эмоциональный анабиоз и наблюдала за собой со стороны, эмоции прорывались изредка. Вот и сейчас шла с этим смуглым неприветливым мужчиной, как послушный биоробот. Единственное, что ей оставалось – вертеть головой по сторонам, впитывать детали, чтобы потом с феноменальной четкостью передать картинку Десмонду, а тот транслировал увиденное ее отцу. Вот только сможет ли он сделать это, не искажая детали?

Да смысл гадать, когда окон нет, только посеревшие от сырости стены да старые железные двери, под краской просматриваются струпья ржавчины. За окнами – ландшафт, по которому можно сделать вывод хотя бы о том, в какой локации ее держат.

Снаружи донесся гул, похожий на гудок большого корабля – Мария инстинктивно напряглась, попыталась уловить еще хоть что—то – без толку. С ржавым скрипом открылась бронированная дверь, сопровождающий толкнул ее в спину, и она оказалась в тесной, как ее камера, клетушке без окон. Напротив входа – старый стол, за ним грузный одышливый мужчина с залысинами и складкой жира вместо шеи, взглядом помутневшим, как и лак стола.

В середине комнаты – то ли камера, то ли старый фотоаппарат, какие Мария видела давным—давно в России, и стул напротив объектива.

— Сядь, — приказал он, и Мария подчинилась, положила руки на колени, сплела пальцы.

Одно утешает: убивать ее вряд ли будут. Но зачем она здесь? Камера эта… Ее точно похитили не люди МАНГА, те бы не церемонились, но кто и зачем?

— Егор Точинов – твой отец? – колыхнув вислыми щеками, спросил незнакомец по—английски.

И что отвечать? «Кто это такой?» Так они все знают…

— Зачем спрашиваете, если и так знаете? – хрипнула она.

Толстяк хмыкнул и задышал чаще, указа на камеру:

— Тогда скажи своему папаше, что если он не выполнит наши условия в течение трех суток, то каждый день мы будем отрубать тебе по пальцу и отсылать Панцутто. – Он усмехнулся. – А этот шестерка, уверен, покровителю передаст.

— Сами говорите, — брякнула Мария, в ней пробудилось негодование, почему—то показалось, что если повторит те слова, что он собирается сказать, предаст и себя, и отца.

— Ты уверена? Кхе… Что ж.

Громыхнув стулом, толстяк поднялся и направился к Марии, она заозиралась в поисках предметов защиты, взгляд остановился на штативе. Но хозяин кабинета, видимо, нажал потайную кнопку, и вошел тот мужчина, что привел ее сюда. Приблизился вплотную так, что его таз оказался на уровне ее лица. Мария отвернулась и не стала вставать, понимая, что теперь точно ничего не сделать. Переплетенные пальцы так стиснули друг дружку, что побелели костяшки.

Толстяк приковылял к камере, навел объектив на Марию и скомандовал подельнику:

— Начинай.

Смуглый прижался к щеке Марии, провел пальцем по щеке, коснулся губ – ее передернуло, она шарахнулась, но мужчина успел схватить за волосы, перехватил шею, сжимая ее сгибом локтя, вздернул Марию и повернул к камере. Задыхаясь, она инстинктивно вцепилась в его руку.

— Короче, мистер Точинов. – Голос у толстяка был булькающим, как у брачующейся жабы. – Твоя дочь у нас. Надеюсь, теперь до тебя дошло, как нехорошо кидать партнеров. В течение трех дней ты переводишь на мой счет 10000 битков, и забирай свою кралю. Ты знаешь, мы слово держим. Сядет на баржу и поплывет… Куда—нибудь точно поплывет. А если нет…

Смуглый выпустил Марию из захвата, прижал к себе, заломил ее руки и провел языком по щеке.

— Если нет, то ей сперва будет не очень приятно, а потом – очень больно, а тебе целый месяц будут приходить части ее тела в посылках. К каждой я приложу видео, как она теряла эту часть тела. Поверь, мои люди могут долго резать человека, и он при этом не умрет. Три дня, слышишь? Три дня она останется невредимой.

Вместо того, чтобы поддасться панике, совершенный мозг Марии принялся считать. По нынешнему курсу 1 биткоин – 20000 долларов. Толстяк требует 200 миллионов долларов! Он рехнулся?

— Я знаю, что у тебя эти деньги есть, — закончил толстяк и выключил камеру, смуглый отпустил Марию, она шарахнулась и растянулась на полу, не спеша вставать. Двести миллионов! Астрономическая сумма! Согласится ли Егор Точинов заплатить такую сумму за неродную дочь, и есть ли у него столько на самом деле?

Чем он так разозлил этих бандитов?

— Вставай, — равнодушно проговорил Смуглый. – Быстро! Мне что, наклоняться за тобой? Пошли назад.

Мария поднялась. На душе было пусто и грязно, как в брошенном доме. Она понимала, что как человека ее не рассматривают, скорее – как фишку в игре, причем очень дорогую, потому некоторое время ее трогать никто не будет, а вот потом…

Впрочем, стоит ли дожидаться того «потом»?

Толстый налил в стакан колу из бутылки, протянул Марии:

— Выпей. Будем надеяться на благоразумие твоего отца.

«Который мне даже не родной», — подумала Мария, принимая стакан из его трясущихся рук. Толстому старику с трудом давалось каждое движение, рубашка прилипла к спине, на лбу выступил пот, дышал он сипло, с присвистом. Хотелось рассказать правду – они же все люди, вдруг сжалятся, но понимала, что правда лишь усугубит ситуацию и приблизит ее скорый конец. Мария залпом опустошила стакан, только сейчас понимая, как пересохло горло от волнения.

Пройдя в свою камеру, она уселась на кровать и попыталась просчитать вероятности. При любом раскладе вероятность остаться в живых стремилась к нулю, а вот вероятность подвергнуться пыткам превышала 70%... Или…

Цифры в голове перепутались, закружились. Мария подняла голову и с трудом сфокусировалась на камере. Пара секунд – и камер уже четыре, то есть пять, четыре кружатся вокруг той, что в центре.

В этот раз сфокусироваться не получилось, ее выключало. Раньше такого не было ни разу, даже когда она двое суток не спала на рок—фестивале. На передний план выплыл стакан с колой, раздулся, превратился в голову толстяка, тряхнувшего щеками и расхохотавшегося.

«Меня отравили», — подумала она, и сознание спеленала темнота.

Джия

Высокий тощий мужчина, лысеющий с висков, выкрутил руки Марии, привлек ее к себе. Когда он лизнул ее щеку, Джия передернула плечами и закрыла глаза.

Прозвучал закадровый голос:

Говорящий выключил камеру, картинка пошла помехами и истаяла, а Джия еще минуту бездумно смотрела в пустоту, ее колотил озноб. Бедная Мария! Они ведь исполнят угрозы!

— Двести миллионов! Они с ума сошли? – Джия посмотрела на невозмутимого Точинова, его волнение выдавали лишь подрагивающие ноздри. – У вас есть такие деньги?

— Нет, — мрачно уронил он, а переводчик воспроизвел механически: – Я их вложил в оборудование. У меня очень мало свободных средств.

— Майнинговые фермы? – догадалась Джия, он кивнул. — Что вы вообще думаете? Кто этот человек?

Точинов махнул рукой, шагнул к встроенному шкафу, набрал код и достал бутылку виски, плеснул себе в рюмку, выпил ее залпом.

— Итальянский мафиози. У него сорвалась сделка. Я его свел с человеком, которого ликвидировали точечным ракетным ударом. Ликвидировали вместе с локацией, где находился его дом. Вместе с товаром. Причем — когда этот мафиози уже перевел деньги. А поскольку в живых остался только я, спросить он решил с меня. Что делать… — Он задумался и замолчал минуты на две. Налил себе еще виски, опять выпил, уставился в окно.

Джия подумала о том, что она в опасности, где бы ни находилась. Что помешает ликвидировать точечным ударом – Точинова?

— Нас тоже могут ликвидировать? – не выдержала она.

Точинов мотнул головой.

— Тот человек находился в Конго. В России мощное ПВО, да и сюда мало что долетит. А если долетит, это будет означать открытое военное противостояние с ядерной державой, ни один человек в здравом уме это не пойдет… Хочется, верить, что – не пойдет. Что делать… Столько денег за три дня мне точно не добыть, во Францию не попасть… Попробую обратиться к Дженнаро, но нам желательно знать, где именно держат Марию, и жива ли она сейчас, а для этого нужен Десмонд.

Точинов в упор посмотрел на Джию, она представила себя на месте Марии – как ее сперва будут насиловать, а потом – отрубать ей пальцы. Бессильная злость клокотала в груди. Ногти до боли впились в ладони.

— Я попробую связаться с ним еще раз. Могу прямо здесь. – Она уселась на диван рядом с Точиновым, откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза. Давай же, Десмонд, ты где? Отзовись, ты нужен!

Никто не отозвался. Джия выругалась и принялась ходить туда—сюда. Потом снова улеглась, настроилась, и опять тишина. Как же бесит, когда нужно узнать что—то срочное и важное, звонишь, а тебе не отвечают!..

А вдруг с ним что—то случилось? Десмонд ведь тоже – жертва эксперимента, обладатель сверхспособностей…

Лучше об этом не думать. Он говорил, что не может держать связь постоянно – тяжело, сигнал рвется… Джия зевнула. Как же хочется спать!

— Еще есть Лука, — напомнила она Точинову. – На Виргинских островах, и его надо оттуда вытаскивать…

— И опять нужны подробности, — сказал Точинов и требовательно посмотрел на Джию, словно это она была телепатом и могла мысленно дотягиваться до людей сквозь расстояния. – Что за остров?

Шумно выдохнув, она сжала виски, вспомнила уроки медитации, расслабилась, заглянула внутрь себя, попыталась очистить мозг от мыслей, но они кишели, не давали покоя. В конце концов усталость взяла свое, и Джия заснула. В этот раз Точинов не стал ее будить, и в блаженном безмыслии она провела до утра. И дольше бы спала, но ей приснилось странное: дверь посреди черноты, и кто—то пытается войти, настойчиво звенит звонок. Но нет глазка, чтобы посмотреть, и Джия не рискует открывать, боится, что это снова какие—нибудь агенты по ее душу, а в этой комнате ни окон, ни других входов—выходов, через которые можно убежать, лишь стены из черноты.

— Твою мать, Джия, хватит дрыхнуть! – прозвучал знакомый голос.

Десмонд! Наконец она увидит его вживую! Джия без раздумий распахнула дверь, и в черноту хлынул свет, ударил по глазам, вышвырнул ее в реальность, где она снова лежала в абсолютной темноте. Секундой позже она сообразила, что находится в комнате с голографическим проектором, на том же диване, но лежит горизонтально, и мистер Егор накрыл ее одеялом, а сам куда—то ушел.

— У нас почти ночь, вообще—то. А я долго не спала, — пробормотала она, протирая глаза.

— Нужна твоя помощь. Лука, четвертый из наших, может забрать носитель в течение часа и угнать вертолет, он научился копировать внешность других людей, но недолго.

Еще не до конца проснувшись, Джия принялась шарить по стенам в поисках выключателя, потом вспомнила о способностях, и не только выключатели, но и провода в стенах высветились красным, как сосуды в учебнике анатомии.

— Круто, рада за него. А что нужно от меня? – щурясь на заливший комнату свет, брякнула она, секундой позже сообразив, что несет чушь и пора бы уже проснуться и начать мыслить.

Лука научился принимать чужой облик? Пожалуй, это круче, чем управлять приборами на расстоянии и мысли читать.

— Он не знает, как выглядит носитель, я тоже не знаю. – спокойно продолжил Десмонд.

Джия вспомнила все, что он передавал про квантовые компьютеры. Когда—то она изучала тему, но весьма поверхностно, потому смутно представляла, из каких частей состоит такой комп. По идее, все они огромные и неподъемные. Со временем, лет через 20—30, придумают что—то более компактное, но поначалу должно быть, как с телевизорами и простыми компами, когда их только изобрели.

— Да и я не особо в курсе... И что делать?

— Спроси у Точинова, он наверняка в курсе, и побыстрее, у Луки осталось мало времени. Что—то подсказывает, этот носитель крайне важен. Мало того, он единственный может остановить...

Джия заинтересовалась его предположением, и он объяснил:

— В США оцифровка стала обязательной. Зачищают целые районы, цифруют принудительно, а зазомбированный народ не против. Мою приемную мать убил приемный отец – из—за меня. Сведения о нас слиты в системы обнаружения, я замаскировался под женщину и сижу в баре, меня скоро найдут, надо уезжать из страны, и опять нужна ваша помощь, сам я без связей не могу ни—че—го!

— Мне жаль, — искренне посочувствовала Джия, подумала о маме, и так бесприютно стало, так одиноко, что слезы покатились. – А о Марии что—то известно?

— Глухо. Нужно поговорить с Точиновым, — заладил Десмонд. — Это срочно, он может знать про носитель! У Луки мало времени, у меня чуть больше, но тоже в обрез.

— Ок. Уже бегу к нему.

Джия глянула в окно, где была ночь, на часы: семь утра – на Филиппинах в это время уже светло – рванула было к Точинову в апартаменты, но вспомнила о рациях, с помощью которых жители поселка связываются друг с другом, обрадовалась, что не надо бежать, одеваться…

И сообразила, что Точином не сказал свой номер! Накинув шубу, она выскочила на улицу, где двое мужчин уже чистили дорожки от снега, рванула к синему зданию, где на первом этаже была ее личная комната, а второй занимали апартаменты олигарха, взбежала на второй этаж и затарабанила в дверь. Потом обнаружила звонок и принялась трезвонить, но никто не пришел на сигнал. Оставалось одно: колотить в дверь кулаком и кричать по—английски:

— Мистер Егор! Просыпайтесь! Вы срочно нужны!

Но Точинов так и не вышел, зато с первого этажа поднялся парень спортивного вида, глазами азиат, лицом европеец, с молниями, выбритыми на висках, пробормотал что—то по—русски.

— Я переводчик забыла. – Джия развела руками. – Ты по—английски говоришь?

— Чего ж ты кричишь? – повторил он, коверкая окончания – аж поморщиться захотелось. – Всех переполошила. Не проще ли позвонить Егору Александровичу?

— Он мне номер не сказал, — пожала плечами Джия.

Алекс протянул руку, смущенно улыбнувшись:

— Я Алекс, и я программист. Все кодеры говорят по—английски.

Она осторожно коснулась его руки и сразу же отдернула свою – по телу прокатилась горячая волна, взгляд притянули его плечи, накачанные, мощные, а сама кисть была изящной, почти как у женщины.

— И я программист, — улыбнулась она, протягивая ему рацию, что висела у входа, так и подмывало добавить: «И мой английский лучше, а следовательно, лучше и сам код».

Алекс усмехнулся. Ах так… Аж дыхание от возмущения сбилось.

— Звездочка, три единицы, решетка, — проговорил Алекс, набирая код, из трубки донеслись протяжные гудки.

— Слышал о хакерской атаке на филиппинских дримеров? – скороговоркой спросила она, но договорить не успела – из трубки гаркнули:

— Точинов слушает. – Причем, судя по интонации, он не спал.

— Мистер Егор, впустите меня, это Джия, у меня появилась важная информация!

— Отлично. Я веду переговоры. Десять минут. Отбой.

Дверь он так и не открыл, что странно, учитывая его степень заинтересованности. Джия обернулась к Алексу, который вскинул брови и спросил:

— Допустим, слышал. И?

— Это я с приятелем развлекалась. И готова вызвать тебя на дуэль, доказав, что мой код круче. Принимаешь вызов? – Джия вздернула подбородок, уже предвкушая победу.

Но не прочла на лице Алекса ни восхищения, ни даже одобрения. Он снисходительно улыбнулся и сказал:

— К сожалению, у меня нет времени что—либо кому—то доказывать. Если ты так крута, приходи, поможешь с кодом, а то не могу решить одну задачу…

— Куда? – обрадовалась она.

— На ферму, — ответил он. – Я ее обслуживаю. Приступаю с девяти, а ты мне поспать не дала.

— Извини, — улыбнулась она, охваченная азартом доказать этому парню свою незаменимость.

— До встречи. – Алекс развернулся и начал спускаться с лестницы. Остановился, преодолев пролет, обернулся: — Лет—то тебе сколько?

Вопрос привел Джию в замешательство – к чему он? Неужели она ему понравилась? А почему бы и нет, женщин—то тут – раз—два и обчелся. Сердце затарабанило, волна жара прокатилась по спине. А ведь парень ничего так. Умный! И несмотря на это прокачанный физически. Впервые в жизни Джии понравился реальный человек, а не аватар и не предмет фантазий, и она ума не могла приложить, что с этим теперь делать.

— Восемнадцать…

— Если ты говоришь правду про атаку на МАНГА, то это крутое достижение для восемнадцатилетней девушки. Постой здесь, я принесу тебе переводчик – босс то ли не знает английского, то ли демонстративно на нем не общается.

Последнее предложение Джия пропустила мимо ушей – ее взбесило снисходительное отношение Алекса. Для девушки восемнадцати лет! Ну не индюк надутый? Типа он в свои двадцать—сколько—там способен на такое! Надо все—таки будет задать ему трепку.

Через минуту он вернулся и вручил Джии переводчик с наушниками, хотел что—то сказать, но затрещали динамики, мистер Егор пригласил ее войти.

— Извини, мне пора. И… — поразмыслив, Джия решила – не стоит благодарить индюка, который всячески пытается ее поддеть.

Дверь в апартаменты Точинова открылась, и Джия переступила порог, огляделась, поражаясь тому, до чего же скромно во владениях олигарха, в ее квартире и то мебель лучше. Никаких тебе хрустальных люстр, красного дерева и дверных ручек с позолотой. Дешевая прихожая, где висели пальто и ватник, обувной тумбы не было, берцы и валенки стояли у стены. Вправо и влево вел коридор, освещенный обычными лампочками…

Одна из дверей в правом крыле распахнулась, высунулся Точинов и поманил Джию, она стянула кроссовки не нагибаясь, ногой, и побежала к нему, говоря на ходу:

— Вы знаете, что такое носитель?

На непроницаемом лице Точинова проступило удивление.

— Ну, носитель информации квантового компьютера, — уточнила она и скороговоркой передала все то, что узнала он Десмонда, причем начинала она в коридоре, а заканчивала в переговорной с единственным монитором на стене, компьютером и столом, окруженным шестью стульями с высокими спинками.

— Это важно, Десмонду нужно срочно знать, чтобы помочь Луке. У вас ведутся разработки квантовых компов?

Точинов занял место за столом, кивнул на стулья напротив и, не дожидаясь, пока Джия усядется, спросил:

— Как я понял, парень с тобой связался. Есть сведения о Марии? Она хоть жива?

Джия помотала головой, хотя уловила сомнения Десмонда – Мария не ответила вопреки его настойчивости, и он допускал мысль, что ее действительно нет в живых.

— Ничего. Вообще глухо, он не может пробиться, но пытается. У него у самого неприятности, он просит вытащить его из Нью—Йорка, потому что там началась настоящая жесть: принудительная оцифровка, и наши, то есть четверых подопытных детей, данные слили в следящую систему. Потому он замаскировался под женщину и ждет помощи.

Точинов тяжело вздохнул и принялся загибать пальцы.

— Значит, я должен вытащить Марию откуда—то из Франции, Десмонда из США, Луку с Виргинских островов, но при этом координаты может дать только Десмонд? Это нереально! К тому же я попытался поговорить с Дженнаро Панцутто – тем, кто помогал вывозить Марию, — и знаешь, что? Он не выходит на связь.

— Это он вас сдал? – предположила Джия.

— Он арестован. А раз так, то очень скоро все про Марию расскажет, а потом будет убит. Понимаешь? Что такое жалкая горстка мафиози в сравнении с метакорпорацией, обвившей щупальцами весь цивилизованный мир?

— Они вычислят похитителей на раз—два, — поняла Джия.

— Именно. И я ума не приложу, как помочь моей девочке. – Он сжал кулаки, ударил ближайший стул – тот отлетел в сторону, проскрежетал по полу и уперся в стену. – Моих людей в Европе и Соединенных Штатах мало, все они недостаточно влиятельны. Да что там, я даже не знаю, где Марию искать! И вряд ли мы найдем ее быстрее, чем агенты МАНГА.

— Десмонд не может с ней связаться, — повторила Джия. – Он очень ждет от вас информацию о носителе, это важно прямо сейчас! Лука собирается выкрасть носитель и угнать вертолет, у него мало времени! Он может прикинуться любым человеком, и никакая система не распознает его. Представляете, насколько он бесценен?

— И разработки бесценны, — кивнул Точинов. – Понимаю. Мы тоже пытались разработать носитель, и у нас даже получилось, но проблема в том, что он стационарный, слишком нестабильный и дорогой. Если его перевозить, все данные будут утеряны, а сам он скорее всего разрушится. Но… Есть информация, что специалисты МАНГА уже нашли выход из ситуации и в данный момент заканчивают разработку стабильной системы.

— Это значит, что вы не знаете, как он выглядит?

— Только предполагаю. В новом виде — небольшой, размером с толстую книгу.

Представив этот прибор, Джия задышала неровно. Что там внутри? Как она почувствует это чудо техники? Поймет ли его, сможет ли управлять им? Все это время она пыталась выжить, а потому недостаточно досконально изучила собственные возможности, и срочно нужно восполнять этот пробел!

— Мне нужно увидеть хотя бы эскиз и передать мысль Десмонду, ведь я могу представить образец неправильно.

— Учти, это недостоверные сведения. – Точинов сел за компьютер и вывел на экран носитель: Джия все представила правильно.

В этот момент в голове прозвучал взволнованный голос Десмонда:

— Узнала, что это за носитель?

Джия сообщила Точинову о том, что Десмонд на связи, и олигарх спросил:

— Он выяснил что—то про Марию?

Поскольку Десмонд видел и слышал то же, что и Джия, ответил сразу же и повторил:

— Ничего. Мне нужна информация о носителе. Срочно!

Джия склонилась над монитором, где было изображение носителя, уставилась на него и сказала вслух:

— Смотри.

— Понял, спасибо.

Возле Джии встал Точинов и проговорил, обращаясь к Десмонду, а переводчик воспроизвел:

— Если… Когда ты свяжешься с моей девочкой, передай ей, что мы делаем все возможное, чтобы вытащить ее, и обязательно вытащим. Но она должна запоминать детали, особенности местности, странные звуки и запахи – чтобы мы быстрее ее нашли.

Мария

Пробудилась Мария с тяжелой головой, но тяжесть была иной: словно голову набили пышными перистыми облаками. Краски тоже казались ярче, никакой тревоги не осталось. Что было в стакане? Наркота? Похоже на то.

Мария попыталась вспомнить, о чем думала перед тем, как отключиться — получилось: о том, как велики ее шансы выжить. Невели. Исчезающе малы. Причем угрозы присылать ее отцу по кускам вполне реальны. Так стоит ли ждать мучений? Не правильнее ли оборвать все сейчас? Отец – успешный бизнесмен, а значит, человек неглупый. Не просто так правительство многих стран, где работают люди тоже неглупые, не ведет переговоры с террористами — и он не будет, потому что заложников обычно убивают, даже получив деньги – от свидетелей безопаснее избавиться.

Мария осмотрела камеру в поисках уступа, за который можно зацепить самодельную веревку, уставилась в камеру, показала средний палец наблюдающему. Заглянула в туалет, не нашла ничего подходящего. Вены перерезать нечем, да и ванны тут нет, таблеток тоже не наглотаешься, не повесишься. Остается только выхватить пистолет у охранника и застрелиться…

Если получится, ведь Мария никогда не держала в руках оружие. Она не верила, что ее жизнь стоит 200 миллионов, и готовилась к худшему. Даже если отец хочет ее вызволить, 200 миллионов – сумма астрономическая, вряд ли столько свободной крипты есть в наличии. Бизнесмены предпочитают вкладывать свободные средства.

Еще раз глянув на камеру, Мария села, сжала голову. Наверное, если бы МАНГА ее достала, было бы лучше. По крайней мере, все закончилось бы быстро и не так мучительно.

Дверь снова распахнулась. Порог переступил смуглый, шагнул к Марии, протянул ей чашку чая и приказал:

— Пей.

Она осмотрела мужчину с ног до головы, остановила взгляд на набедренной кобуре. Безупречная память воспроизвела порядок действий при стрельбе, виденный в фильмах. Вот он, последний шанс.

— Спасибо, — уронила она, взяла чашку и поставила на пол.

— Ты должна это выпить при мне, — настаивал смуглый.

Мария сглотнула свернувшийся в горле ледяной ком, расправила плечи. Наверняка там наркота – чтобы жертва спала и не доставляла неудобств.

— Там успокоительное, — проговорил смуглый, смолк на пару секунд и буднично добавил: — Если ты не будешь пить, я залью в тебя напиток силой. Как бы ты ни сопротивлялась, я сильнее. Так зачем зря себя мучить?

— Что там? – пролепетала она, взяла чашку, сжала ледяными пальцами. – Горячее!

— Сказал же: успокоительное. Пей.

Мария поднесла чашку к губам, но пить не собиралась, она хотела отвлечь тюремщика, и у нее получилось. Когда он расслабил плечи, думая о своем, метнула ему в голову чашку – прямо в висок угодила! Мужчина не упал, чего бы очень хотелось, а выругался и зашипел, протирая залитые кипятком глаза.

Охваченная яростью, Мария рванула к нему, выхватила пистолет у него из набедренной кобуры и ударила тюремщика под колено – он рухнул на выставленные руки. Заполошно дыша от волнения, спустила предохранитель, палец лег на спусковой крючок. Попятившись в коридор, Мария прицелилась в голову смуглого, который, стоя на четвереньках, все еще тер глаза и бранился по—итальянски.

Убить его не хватало духу, и Мария попыталась пробудить ненависть к нему – в красках вспомнила, как за волосы хватал, язык его мерзкий вспомнила, но палец отказывался нажимать спусковой крючок и обрывать путь такую, но жизнь. Он ведь не остановится…

— Оружие на пол! – рявкнули за спиной так громко, что Мария дернулась всем телом, палец дрогнул, грянул выстрел, пистолет выплюнул пулю, едва не вырвавшись из рук – смуглый покачнулся и рухнул лицом в пол. Под простреленной появилась лужица крови.

Мария вскрикнула, прижавшись к стене, навела пистолет на выскочившего в коридор второго тюремщика. Ругнувшись, он сунулся туда, откуда вылез, захлопнул дверь и забормотал в рацию по—итальянски.

Дальше в голове будто бы включился калькулятор, просчитывающий каждый шаг. Логика пыталась спасти ситуацию, а тело просто делало то, что надо. Целясь перед собой, Мария попыталась открыть дверь напротив своей камеры, потом – еще три, кроме входной, за которой засел тюремщик, но все они оказались запертыми. Выхода нет.

Но так думали чувства. Логика заставила посмотреть в камеру над входом, поднести пистолет к виску и проговорить, оскалившись:

— Эй, толстый, мне терять нечего, а вот ты можешь лишиться своих миллионов, ведь если я сдохну, что ты предъявишь моему отцу? Мой труп поговорить с ним не сможет.

Радость, замешанная на злости, придала смелости и сил. Никто больше не сделает ей больно, а толстяк от досады расшибет лоб о стену. Сейчас самое время. Пора…

— Стой! – крикнул кто—то так громко, что Мария опять дернулась, но не выстрелила, зачем—то обернулась, но никого в коридоре не обнаружила.

Динамиков, откуда мог бы доноситься голос, тоже не нашла.

— Это Десмонд. – Исправил говоривший свою оплошность. – Не смей! Мы пытаемся тебя вытащить, но слишком мало данных.

— Мы? Отец от меня не отказался? – удивилась Мария.

— Пока ты жива, есть надежда. Неисправима только смерть.

Вспомнился убитый ею тюремщик, и Марию затрясло.

— Мы – я, Джия, Егор Точинов и стоящие за ним безликие, — продолжил Десмонд. — Еще есть Лука. Не смей умирать! Потяни время, мы что—нибудь придумаем.

Мария картинкой передала то, что с ней случилось, и прочла мысль, ей не адресованную:

Так вот почему она так долго не выходила на связь…

— Похитители уже передали твоему отцу запись с условиями. Но мы думали, тебя уже нет в живых, кто—то просто хочет параллельно заработать, ведь нет ничего зазорного в том, чтобы ограбить русского мафиози и прикончить неудобную девчонку. Потяни время. Мы обязательно что—нибудь придумаем.

— Не уходи. Мне страшно! – пролепетала она и разрыдалась.

— Только не истери! Держись. Не уйду. Возьми у охранника ключи, запрись в камере и жди.

Мария вздохнула, одной рукой уперла пистолет в висок, второй размазала слезы и снова показала наблюдавшему средний палец.

— Не дождетесь!

Лука

Лука вместе со вторым телохранителем под неусыпным контролем пожилой негритянки, которая была главной на острове, подняли носитель – тяжеленный, точно больше центнера– черный куб и потащили к вертолету.

Вопрос о том, как выглядит носитель, отпал сам собой: его принесли не блюдечке. Остался одна нерешенная проблема: убить Бернарда Баруха и второго телохрана и угнать вертолет. Точнее, взять в заложники пилота, сам Лука «Ирокеза» в воздух не поднимет. И тут же появляется вторая проблема: допустим, у него получится, но что дальше? Куда вести вертушку? В Россию? А не собьют ли? Хватит ли влиятельности у того русского олигарха, чтобы иностранному вертолету позволили приземлиться?

Да и над другими странами он будет пролетать, а уж с Европой Егор Точинов не договорится. Что же делать? А может, взять в заложники самого Баруха? Тоже идея не очень. Тогда те, кто стоит за ним, весь воздушный флот поднимут, и никак не скрыться. Единственный вариант, более—менее похожий на реальный – захватить управление, довести вертолет до обговоренной с Десмондом точки, где Луку подберут люди Точинова, и имитировать авиакатастрофу.

Перед глазами всплыл текст, предупреждающий о том, что мимикрии хватит на 15 минут.

Второй телохранитель охал и тужился, тяжко ему было тащить носитель, совершенное тело Луки быстро адаптировалось к нагрузке, и усилий он практически не прилагал, но думал не о превосходстве над другими – о том, что будет дальше, хватит ли ему времени, не понесет ли нелегка Баруха еще куда—то на острове. Что успеет перестрелять свиту Баруха, Лука не сомневался, но потом…

Десмонд, где же ты? Понятно, что с момента последнего контакта прошло не больше десяти минут, но на счету каждая секунда! Не дойдя до вертолета метров пятьдесят, напарник поставил груз. Потянулся, упершись в поясницу. Притопывая, Барух смотрел на него. Сообразив, что надо делать, местный охранник попытался поднять груз, крякнул, но не отступился, поднатужился, и они с Лукой потащили куб.

Но не преодолели и десятка метров, как висок пронзила боль – Лука аж зашипел – и прозвучал взволнованный голос Десмонда:

— Ты как?

— Да вот. – Лука посмотрел на носитель и подумал о том, что произошло. – Прикинь? И выяснять ничего не надо, зря я тебя дернул.

Но почему—то сперва передалось возмущение Десмонда, а не радость, затем – мысли:

— У меня сведения, что разработан более компактный вариант носителя. Рабы МАНГА пытаются сплавить Баруху старье, какое и у его конкурентов уже есть. Кроме того, транспортировать такой носитель нельзя, он слишком нестабилен.

— То есть Баруха обманывают? Но почему? – подумал Лука, анализировать произошедшее не было времени.

— Потому что это разные условно союзные блоки, понимаешь?! – а вот теперь Десмонд радовался. – Ну, как змея и черепаха.

— Нет. Не понимаю.

— Их надо стравить – самых богатых и самых влиятельных. Пока будут рвать друг другу глотки, о нас забудут!

— Гениально, но как? – Все, до чего додумался Лука, чтобы на пару минут затянуть время – поставил груз и изобразил усталость, мысли заметались.

— Скажи, что Баруха хотят обмануть: разработан более современный носитель, и ты знаешь, как он выглядит.

— Но я не знаю! И вдруг связь прервется?

В голове возникла картинка – штуковина, похожая на книгу, запаянную в черную коробку, повторяющую ее форму.

— Размером такая же. Не тупи. Ну?

Легко сказать. Лука глянул на устаревший носитель, на Баруха, недовольного промедлением, раскрыл рот, и до него дошло, что эта идея неосуществима.

— Я по—английски не умею! А если заговорю по—хорватски, они сразу заподозрят подмену. А ты можешь сказать это за меня? То есть через мое тело.

Оказывается, ругаться мысленно тоже можно, да еще как! Десмонд проявил чудеса лингвистической изобретательности.

— Расслабься.

— Ха—ха. Как? Это сложно в моей ситуации.

— Да просто закрой глаза. – Лука так и сделал, унял частящее сердце, блокировал гормоны – он недооценил возможности своего организма — получилось не только успокоиться, но и отрешиться от происходящего.

Будто издали донесся недовольный голос Баруха, Лука представил Десмонда в своей голове, протянул ему некое подобие руля. Ну же! Парень закопошился в мозгу, как зародыш внутри яйца. Барух начал нервничать, он не понял, почему вдруг два его телохранителя так странно себя повели.

— Десмонд, давай ско...

Рот открылся сам собой, и словно из самих внутренностей вырвались английские слова, которые он понимал благодаря тому, что ненадолго стал Десмондом. Луку будто рвало этими словами. Во время молитвы, когда он с опекуном ходил в церковь, с ним пару раз так случалось — его устами проговаривал Святой Дух: во время прославления Иисуса люди начинали молиться на неизвестном языке и впадали в религиозный экстаз.

Лука открыл глаза. Происходящее было, как в тумане. Краски поблекли, силуэты смазались. После его разоблачения негритянка посерела лицом, попятилась. Местные охранники не знали, что делать. Видимо, у них был приказ беспрекословно слушаться Баруха.

Закончив обвинительную речь, Лука вперился в женщину, ожидая, что она выхватит пистолет и всех перестреляет, но дама, похоже, сама была удивлена услышанным.

— Это все неправда, — сказала она уверенно.

Барух спросил сперва у Луки:

— Откуда у тебя эта информация?

— Я здесь не только для того, чтобы охранять вас. Кое о чем осведомлен, и если мы вернемся в лабораторию, я найду носитель и докажу…

Перед глазами возник текст:

Внимание! До окончания действия способности «Мимикрия» осталось 10 минут.

Бернард поправил солнцезащитные очки (и как не мешают ночью—то?), перевел взгляд на женщину, и Лука увидел ее отражение, мертвенное в свете фонарей.

— Дебора, вы либо лжете, либо недостаточно проинформированы, — обратился к ней Бернард, неожиданно принявший сторону Луки. – Вы занимались разработками? Какая у вас ученая степень?

— А вы допускаете мысль, что лгу не я, а ваш человек? – осмелела она.

— Лично вы занимались разработками, или у вас роль статиста? – повторил Барух.

— Я знаю обо все, что происходит на…

— Ясно. Идем. – Барух поравнялся с Лукой и прошептал: — А ты потом мне объяснишь, откуда сведения и кто ты вообще такой.

— Непременно. Когда получим то, что наше по праву, а не устаревший хлам, который даже у конкурентов уже есть. – Дальше Лука говорил шепотом, чтобы только Барух слышал. — А пока я бы перестраховался, позвонил своим и сказал, что партнеры пытаются нас кинуть – на случай, если…

Бернард сообразил мгновенно, вытащил из кармана кнопочный телефон, каким в Хорватии уже даже старики не пользуются, звонить не стал, набрал комбинацию клавиш.

— Обозначает какой—то сигнал, — объяснил Десмонд. – Наверняка этот телефон стоит, как автомобиль, и он с крипто—чипом и опциональным шифрованием. Теперь, когда Барух сдохнет, во всем обвинят МАНГА!

— Этот хлам стоит, между прочим… — возмутилась женщина из—за спины, имея в виду носитель, но Барух ее осадил:

— На всякий случай. Если с нашей делегацией что—то случится, я отправил послание, кого в этом винить.

Лука неотрывно смотрел на нее, не веря в нерешительность человека, наделенного такой ответственностью. Эта хищница уничтожила не одного конкурента, выгрызая себе путь наверх. Скорее всего, она и сама не знает, что есть другой носитель информации, потому и замешкалась.

Путь до лаборатории преодолели за минуту, до завершения мимикрии осталось 9 минут, и Луке снова пришлось себя успокаивать. Десмонд же ликовал – конечно, это ведь не он под пулями, не ему потом непонятно как выгребать.

В лабораторию вошли без проблем — негритянка не отдала команду не впускать Баруха, а посоветоваться с кем—либо, что делать, у нее не было возможности. Бернард притянул Луку и прошипел:

— Если ты меня дезинформировал, пристрелю тебя прямо сейчас.

И опять пришлось усмирять частящее сердце. А ну Десмонд ошибся? Вдруг его данные недостоверны? Лука ведь не может проверить, действительно ли носитель выглядит как книга, остается безоговорочно ему доверять.

Вот оно, знакомое помещение, где стоят квантовые компы, похожие на трансформаторные будки, цельные на первый взгляд.

— И где тут искать носитель? Помогать будешь?

При всем желании растянуть время, Лука шагнул к ближайшему компу, принялся надавливать на подозрительные выступы, но все они оказывались несъемными. А вдруг и носитель этот долбанный – несъемный?

— Видите? Он сам не знает, что ищет, — с торжеством проговорила Дебора из—за спины.

Лука не оборачивался, водил пальцами по металлу. Вздрогнул, получив извещение о том, что у него семь минут на то, чтобы найти носитель и залезть в вертолет. Когда очередное углубление под пальцами сперва подалось вглубь корпуса, а потом двинулось назад, Лука понял, что спасен. Его оглушило радостью Десмонда, в то время как собственные чувства были приглушенными. Осталось лишь добраться до вертолета, и побыстрее.

Носитель, высунувшийся из корпуса, и правда напоминал книгу… Даже нет, запаянную со всех сторон шкатулку. Одну руку держа на кобуре, Лука развернулся, демонстрируя носитель Бернарду Баруху и искоса поглядывая на Дебору, растерянно хлопающую ресницами.

— Нужно уходить, — наконец подал голос второй телохранитель, хватаясь за автомат. – И побыстрее.

Десмонд в голове Луки отметил, что Барух склонен доверять своим телохранителям, а значит, они тщательнейшим образом отобраны.

Барух протянул руку, и Лука отдал ему носитель, выхватил пистолет. Четыре минуты осталось, не время затягивать.

Распахнулась дверь, и ворвался пожилой мужчина с волосами, зачесанными на лысину, гневно воскликнул:

— Кто позволил… — Но заткнулся, увидев нацеленные на него стволы, поднял руки.

Первый телохранитель выглянул в коридор, жестом велел выходить.

— Ты прикрываешь отход, — сказал Десмонд, но Лука и сам знал, что делать, прицелился в Дебору, попятился.

Подождал, пока Барух выйдет в коридор, последовал за ним, поглядывая по сторонам. Охранники поднимали руки и жались к стене.

На улице отступали в том же порядке: телохранитель с эспаньолкой, Барух с бесценным носителем, Лука. Ему все казалось, что вот—вот манговцы спохватятся и откроют огонь, но у них не было таких распоряжений.

Воображение нарисовало, как Дебора прямо сейчас разговаривает с кем—то из вышестоящих, наверху совещаются и дают ей указания. Возможно, они будут не в пользу Баруха, который вместо того, чтобы удирать, шел медленно, тупил, щелкал кнопками телефона – слал зашифрованные послания своим.

— Это он молодец! – ликовал Десмонд. – Вот это будет финт! Никто и не подумает, что МАНГА не причастна к убийству.

Луке его задор не нравился, ведь ничего еще не случилось, и у него остались 3 минуты – потом он снова примет привычный облик. А это может сопровождаться судорогами, и тогда его точно возьмут под белы рученьки, и никакого убийства не будет.

Десмонд наконец сообразил, что красивый план может накрыться медным тазом, и притаился, точно и не было его.

В вертолете телохранитель с эспаньолкой занял кресло пилота и занялся бесчисленным множеством тумблеров и кнопок – стрелки за круглыми стеклами ожили, задергались. Здесь столько всего, что Лука точно не поднял бы вертушку в воздух. Барух уселся рядом с пилотом и надел шлем. К счастью, впереди было всего два кресла, а перегородку, отделяющую кабину пилота от отделения, где обычно располагался десант, убрали, поставили еще четыре кресла – по паре друг за другом.

Лука уселся в правое в последнем ряду – тут его видно хуже всего, и понадеялся, что о нем временно забудут.

Зарокотали двигатели, шум поднялся такой, что Лука окончательно успокоился: говорить при таком грохоте невозможно, а значит, Барух поумерит любопытство и до приземления не станет его допрашивать.

Внимание! До окончания действия способности «Мимикрия» осталось 2 минуты.

Замигали цифры обратного отсчета. Рев внутри кабины усилился, и Лука надел шлем – так не сразу заметят, что его лицо изменилось. Нельзя, чтобы подмену обнаруживали сейчас. Если это случится, самый правильный выход – взорвать вертолет вместе с собой, посеяв зерна раздора между верховным олигархатом и МАНГА. Но Лука не был готов умирать, ему все—таки хотелось еще немного пожить, потому он мысленно перекрестился, когда машина поднялась в воздух, скосил взгляд на таймер, где сменялись секунды:

Вертолет дернулся, отрываясь от земли.

— Давай, лысый, уводи его подальше, — услышал Лука, как охваченный азартом Десмонд обращается к пилоту. – И не смотри назад, только не смотри назад!

Лука понимал, что пилот сейчас вертеть головой не будет, он рискует разбиться, ему нужно быть предельно собранным, но есть же еще Барух, страстно желающий узнать, откуда у его молодого телохранителя секретная информация, что, если он подослан другом—конкурентом? Мало ли какая вожжа попадет ему под хвост, вдруг захочется побеседовать прямо сейчас?

Вертушка поднималась все выше и выше. Двухместный вертолетик стал казаться кукольным, человеческие силуэты на площадке, залитой светом фонарей – букашками. Лука все ждал, когда кто—нибудь вскинет «муху», и грянет залп, по пока сбивать их не собирались, но за пару минут все могло измениться.

Интересно, новые возможности тела спасут его от смерти при падении с такой высоты? Вертолет уже поднялся метров на двадцать, остров виден как на ладони: и «официальная» вилла недалеко от вертолетной площадки, и сияющая резиденция вампиров, где старикам переливают кровь детей, и лаборатории с квантовыми компьютерами.

Прямо над островом разбиваться нельзя. Надо, чтобы вертолет отлетел хотя бы на пару километров и потерпел крушение вблизи другого крупного острова, где Лука сможет укрыться.

Лука закрыл глаза, положил пистолет рядом и вцепился в подлокотники, мысленно молясь, чтобы удалось удержаться, не упасть и не начать биться головой о пол.

— Держись, Лука! – подбадривал его Десмонд.

Он еще что—то говорил, но Лука не слушал — пришло извещение, что время мимикрии истекло, и он сильнее сжал подлокотники.